Совсем не прогрессор - Страница 72

И не такая уж она и старая, подумал. Пару рюмок выпила, щеки раскраснелись, глаза блестят. Чуток за шестьдесят, не больше. Вполне бодрая женщина.

— Проходи, — пригласила, распахивая незапертую дверь, ничем особенным не отличающуюся от соседних.

Сашка послушно шагнул вперед и всерьез удивился. Обстановка… Ну ничего особенного. Узкая кровать, маленький столик, стол, шкаф в углу. Холодильник. Ага, на кухне их не было. Правильно догадался: по комнатам стоят. Занимательно. Продукты могут слямзить? Непорядок.

Все остальное место занимали полки с книгами. Только на русском их практически не было. Сплошь язык потенциального противника. В голове оформилась достаточно простая догадка. Свой английский он вынес отсюда. Не самый плохой подарок. Но тогда это не просто соседка?

На столике стояло несколько фотографий. Три общие, с кучей детских лиц, а внизу, как принято, имена и фамилии и несколько взрослых наверху. Денис Григорьевич Кузнецов — директор детдома. Тот странный тип, объяснявший про Наманган и учивший правильно пользоваться ножом. Трое с ничего не говорящими фамилиями и именами — и на закуску Ксения Юрьевна Бугаева. Учительница английского языка. Как бы еще сложить Воронеж и Новосибирск…

Сашка повернулся, подошел к первой же книжной полке и совершенно автоматическим движением вытащил Киплинга. Их стояло рядом два — один на русском, другой на английском. Его вообще переводить адекватно сложно, но лучше, чем своими словами. Томик распахнулся на хорошо знакомом стихотворении.

— Не забыл? — со странной интонацией спросила Ксения Юрьевна. — Про гиен?

— Поэт тогда хорош, когда каждый умудряется найти в его стихах подтверждение своим мыслям. Вам больше нравится второй куплет, а я слышу последний: пятнать мертвецов — дело людей.

Сказал и сам испугался. Прозвучало как продолжение давнего спора, которого он совершенно не помнил. В очередной раз выскочило из архивной памяти, и попал.

— А ты изменился, — с удовлетворением сказала Ксения Юрьевна. — Повзрослел — это нормально, наверняка и жизнь несладкая была. Раньше непременно бы ругаться начал. Я думала, вернешься еще злее, а сидел рядом с Раей — и ничего. — В голосе было удивление.

Какая еще Рая? Та постоянно норовящая отодвинуться подальше татарка слева? Выходит, не показалось — она меня боялась. Интересно я раньше жил, как бы поделикатнее расспросить. Изобразил видом вопрос.

— Да, странно это. Ты был такой правильный.

— Доносы писал на болтунов?

— Это называется ставить органы в известность о подозрительном поведении, — вполне серьезно ответила Ксения Юрьевна. — Что там с вами делают в рядах армии, что в голосе явственно ощущается негодование при слове «донос»? — Она совершенно не по-учительски ткнула в него пальцем, с негодующим возгласом: — Тебя подменили!

Говорила она вроде бы шутя, но Сашке стало всерьез не по себе. Разведчик из него не получится, если со второй фразы начинаются подозрения.

— Все гораздо проще: я завел семью, — доставая из кармана фотографию, сознался Сашка.

— Заводят собаку, — вполне по-армейски отрезала Ксения Юрьевна, изучая снимок. — Красивая, — вынесла вердикт, — теперь ясно, почему исчез надолго и писать перестал, но она ведь не русская?

— По паспорту русская, — сердито отрезал Сашка.

— Тогда понятно. Единственный реальный способ прошибить оловянного солдатика и заставить его слегка задуматься. Женщины на то и существуют, чтобы возвращать мужчин от абстрактных идей к реальному миру.

Это получается, я раньше страшно «любил» всех «черных», совместно с той самой татаркой, хоть она сто раз гражданка, и не стеснялся высказаться? Не особо удивляет. И как бы я среагировал на Галю?

— Слушай, мне кажется, или у нее намечается живот?

— Мальчик будет, — невольно расплываясь в улыбке, подтвердил Сашка. — Осенью.

— Поздравляю.

— Спасибо.

— А жить-то как собираетесь?

— Она хочет, чтобы я в НГУ поступил.

— Еще и умная, — одобрила Ксения Юрьевна.

Лучше бы она была глупая. Не так далеко думала. Жить надо сегодняшним днем, а не строить планы на годы. Никто не знает, что его ждет завтра за поворотом. А я — дурак. Так и не научился ей отказывать.

— Молодец. Одобряю. Ты у нас парень не из подворотни и не серийного производства. Сядь! Не стой — раздражает. Или торопишься назад, на гулянку?

— Вот уж нет, — приземляясь на стул, искренне заверил Сашка. — А можно раскрыть подробнее про солдатиков?

— А то не догадываешься, — фыркнула она. — Могу и прямо сказать, заодно и проверим, насколько далеко твоя нынешняя терпимость распространяется. Денис замечательный человек и прекрасный педагог, но мы с ним недаром не ужились. Нельзя всех старательно под одну гребенку. Да какой там! Он вас рубанком обрабатывает. Все лишнее побоку. Конечно, абсолютные копии не получаются, характеры разные, да и физические возможности, но в головы он вам свои идеи набивает мастерски. Да на самом деле и есть с кого пример брать. Подполковником ушел на пенсию, и наград полная грудь. Ты не посрамил его заветов?

— Есть маленько. Я теперь большой герой и собираюсь протыриться в универ без экзамена.

Сашка проверил это дело предварительно. Просто после армии вместо трех экзаменов сдавали одну математику, но в общем туманном положении про награжденных абитуриентов сохранился пункт насчет высших орденов. Таких принимали сразу. «Ленин» вполне тянул на льготу.

— Даже так? — не особо удивилась Ксения Юрьевна. — Потом похвастаешься. Ты в курсе, что девятеро из десяти после вашего детдома в Суворовское училище идут? Прекрасно знаешь, — махнула рукой, — служить Родине. Офицерское училище — мечта жизни. Страшная трагедия: в Рязанское Краснознаменное десантное не взяли!